Одна из самых простых и закономерных задач словесности – сохранение памяти о собственной жизни. Сильнейший стимул в развитии писательского мастерства –

спасение от беспамятства родных сюжетов, воскрешение себя силою словесного искусства. Превратить свое прошлое и настоящее в устойчивую историю – знак того житейского, автобиографического реализма, который в последние годы крепнет в нашей литературе и становится едва ли ни главной альтернативой разнообразным фантастическим фабулам, в которых душа автора спрятана так глубоко, что мысль о соотнесении с реальностью повседневного существования и вовсе не возникает. В данном контексте новые книги Андрея Аствацатурова («Скунскамера») [1] и Сергея Шаргунова («Книга без фотографий») [2], переизданные произведения Романа Сенчина («Минус» [3], «Нубук» [4], «Вперед и вверх на севших батарейках» [5]). Авторы «фотографируют» себя и персональное прошлое, присутствуют в текстах с подлинными именами и фамилиями, рассказывают о том, как учились, влюблялись, трудились и – обязательно – впадали в пессимистические настроения.

Не просто определить жанр этих произведений. «Люди в голом» были названы Аствацатуровым романом [6], а «Скунскамеру», написанную в близкой манере, автор предпочел оставить без подзаголовка. Так поступил и Шаргунов, не ставший настаивать на художественном статусе «Книги без фотографий». «Нубук» при первой публикации 2002 года появился как повесть. В 2011 переиздан как роман. Есть смысл вспомнить, что при первой публикации Захар Прилепин определил «Грех» как «роман в рассказах» [7]. В издании 2011 года информация о «романе» исчезла», просто – «рассказы». Жанровая философия – в кризисе непроясненности.

В «Минусе», «Нубуке», «Севших батарейках» Сенчин удивлен и уязвлен банальностью вхождения в зрелость, скукой, обыденностью и антиэстетизмом длящейся жизни. Здесь отсутствуют события, которые надо обязательно пересказать. Нет сознания, которое удивило бы яркостью своих движений. Но жизнь длится, более того: как-то все устраивается. В каждой новой повести житейский рейтинг героя с именем «Роман Сенчин» все-таки выше предыдущего: сначала монтировщик в провинциальном сибирском театре, потом – помощник друга-бизнесмена в Питере, наконец, писатель и преподаватель – в столице. Тексты продуманно вялые, спокойные. Герой, похожий на автора, сообщает читателю, что любви надо бояться, искать смысл жизни – привилегия подростков. Много сказано о пользе денег. Не без совершенства Сенчин повествует о скучном, лишенном динамизма обустройстве молодого человека во взрослой жизни, где его вряд ли ждет счастье.

И у Сенчина, и у Аствацатурова герои-рассказчики часто говорят о собственном аутсайдерстве. У автора «Минуса» ничто не спорит с этим устойчивым состоянием, протяженность нединамичной действительности постоянно в кадре. У Аствацатурова предсказуемо скучная жизнь человека освещается эпизодом, заменяющим цельность. Спонтанный анекдот в «Скунскамере» «взрывает» будничное время смехом. Риторическая удача – на месте состоявшейся судьбы, и неказистость собственного пути уступает место ценности случая. Не существование предшествует сущности, как у ценимого Аствацатуровым Сартра, а внутренняя готовность к облегчению контакта с реальностью предшествует самому существованию. Сущность может уничтожить единичное. Поэтому оговорка, ошибка, невольная метонимия или ненормативность способствуют освобождению.

И Шаргунов в «Книге без фотографий» больше говорит о своих поражениях, нежели о победах. Заметно, правда, что он стремится к успеху, желает его, и это серьезное отличие от «Минуса» или «Скунскамеры». Шаргунов – социальный человек, ему многое интересно. Но драматический узел в характере не появляется. Очевидна ставка на вменяемость, нормальность и протяженность существования. Хождение в политику, попытка стать депутатом – важный для автора этап. Но причины и смысл этого движения автором не рассматриваются. «Идея жизни» менее значительный объект, чем давние чувства к «темненькой Гале», «красногубой Лоле», «блондинке Юле» и «Жанне с выдающимися передними зубами». Много сказано об «Ане с большими горящими глазами», с которой «поженились игриво, легкомысленно, в кружении кутежа». Отношения с женой – удачно воссозданная автором драма. Интересен Шаргунов и тогда, когда ему удается всерьез погрузиться в переживание чужой судьбы, например, дяди Коли Балбаса – физически сильного и беззащитного при этом человека.

Шаргунов охотно перемещается по миру, готов ехать в любую точку. Он ищет вроде бы везде, но интересуется практически всегда только собой. Чтобы найти серьезный конфликт, которого нет у наших авторов, должно быть иное сознание, входящее в текст извне. Здесь много разных бесед, житейских разговоров, но совсем нет диалогизма, в котором «ты» и «я» предлагают разные пути, и поэтому интересны не только самим себе. Нет здесь исповеди - совершенного диалога, дела взрослого ума, обретшего идею собственной жизни, когда события складываются в сюжет

состоявшегося сознания, а внутренний мир предстает романом, который не нуждается в продолжении.

«В чем моя вера?» - не вопрос для наших авторов: духовное напряжение - толстовское, розановское, уайлдовское - уступает место фабулам жизни. Авторы обстоятельно коллекционируют знаки своего несовершенства, любуются ими. Герой «Роман Сенчин» - чмо, скучный пацан, тормоз, пьяница, прелюбодей, трус, Смердяков. Он прячется от жизни, любит песни «с признаком дебилизма», «все время врет и прибедняется», «опять ноет». Герой «Андрей Аствацатуров» труслив и стеснителен. Он не участник, а наблюдатель. Безобиден, но вял. Воспоминания даются через силу, часто бросают женщины, кошек боится, в школе не взяли в мушкетеры, спортом не занимается. Не может огласить список абитуриентов, где есть провокационные фамилии «Жавно» и «Ялда». Он – «ненастоящий», с «серьезными комплексами».

«Скунскамера» - профессионально написанный текст. Аствацатуров – опытный филолог. При этом филфак в его текстах – пространство анекдотов, необязательных бесед, томительного ожидания конца занятий. Здесь место дислокации молодых людей, которым не слишком интересно пребывание в гуманитарном мире. Своим импозантным художественным видом автор показывает, что все это – литературоведческое – скука. Наверное, это поза. Но дело в другом. Извлекая из памяти разнообразные мелочи, Аствацатуров далек от «романа сознания», от сюжета мышления, который захватывает преподавателя, идущего от курса к курсу, от текста к тексту. Жизнь профессионального читателя – становление мысли. Возможно, Аствацатуров оставляет ее научным текстам, а здесь – в литературе – будет эпизодичность и случайность.

Слышен в «новом реализме» (он шире, чем манифесты и творчество Сенчина, Прилепина, Шаргунова) призыв фиксировать жизнь на том месте, где она застала тебя. Это искусство рискует обернуться предельным литературным эгоцентризмом и субъективизмом: типичный «Я» в предсказуемых обстоятельствах. Автор захвачен самим собой. Он отказывается от бесплодного фантазирования, и, следуя хорошо знакомой реальности, концентрируется на собственной биографии, следит за текущим положением в своей жизни. Реальность сжимается до «Я»: это не мощный внутренний мир с интенсивной работой, а внешняя действительность и комментарии к ней. Это не философствующая личность, пришедшая к необходимости поведать свою внутреннюю историю. Это социально-бытовой человек, которого мало интересует мир как смысл.

Личность, «Я» – потенциал литературы, ее нерв. Повествование о себе может быть эпосом, философией, религией. Тот, кто действительно хочет создать «новый реализм», должен жестко контролировать «фотографирование» себя. Стоит дорасти до конфликта. Раскачать реальность. Полюбить мысль, а не свои будни. Чтобы существование не отменяло сущности. Реальность равна повседневности, воспоминаниям и личным неурядицам, - так у Сенчина, Аствацатурова, Шаргунова. Но есть ведь и другая реальность, когда «ты» – мысль, конфликт, воля.

Литература:

1. Аствацатуров А. Скунскамера. М., 2011.

2. Шаргунов С. Книга без фотографий. М., 2011.

3. Сенчин Р. Минус: повести. М., 2011.

4. Сенчин Р. Нубук. М., 2011.

5. Сенчин Р. Минус …

6. Аствацатуров А. Люди в голом. М., 2009.

7. Прилепин З. Грех: роман в рассказах. М., 2008.